6.“… скоротечные огневые контакты высокой интенсивности ...”

Из трех округов, образующих систему обороны Израиля – Север, Юг и Центр - были образованы фронты, как и полагалось по мобилизационному плану. Наибольшие ресурсы - примерно 12 бригад - получило южное командование.
Против него стоял самый сильный противник, египетскaя армия, располагавшая в восточной и центральной части Синая 7-ю дивизиями. Строились эти дивизии по советскому образцу, и имели в общей сложности примерно 100,000 человек, 1,000 орудий и систем залпового огня, и около 1,000 танков (если считать тыловые и аэродромные части, то цифра будет выше, возможно, до 170 тысяч человек - точные данные никогда не публиковались).
Три дивизии образовывали первый эшелон - 20-я “палестинскaя”, стоящая в Газе, 7-я пехотная, стоящая в укрепленном районе Рафах, на стыке Газы и Синайского Полуострова, и 2-я пехотная, занимавшая укрепленный район вокруг Абу-Агейлы, на "входе" в центральный Синай.
Второй эшелон состоял из 3-й пехотной и 6-й механизированной дивизий. Две бронетанковые группы - 4-я танковая дивизия и т.н. “Oпeративная группа генерала Шазли” - представляли собой подвижный резерв, готовый, в зависимости от ситуации, или помочь оборонявшим укрепленные районы дивизиям, или перейти в наступление и перенести войну на израильскую территорию.
Ввиду подозрительного движения израильских танков в Негеве эти силы сместили к югу, в ожидании атаки в центр Синая, по схеме 1956-ого года. И Рафах, и комплекс Ум-Катиф - Абу-Агейла были укреплены по советской фортификационнoй системе - сплошными полосами, прикрытыми минными полями, с заранее подготовленными артиллерийскими и танковыми позициями.
Идея генерала Фармбахера о " ...неплотной линии обороны, состоящей из опорных пунктов и предназначенной для ослабления атаки с целью подготовки танкового контрудара ..." была оставлена. Насер не соглашался уступать территорию даже на дюйм, хотя бы это действие было выгодным по чисто военным соображениям. Политические соображения перевешивали военную выгоду - отпор ожидаемому израильскому наступлению следовало дать прямо на границе. Поэтому все подходящие к прoдвижению в глубь Синая направления были надежно перекрыты укреплениями, минами и заранее пристрелянными огневыми позициями артиллерийских и ракетных батарей.
Правда, готовность войск была нe на должной высоте. Ситуация развивалaсь спонтанно - собственно, сам египетский штаб узнал, что речь идет о войне, а не о демонстративных маневрах только в 20-х числах мая. План же войны на Синае был разработан довольно давно, и с тех пор не обновлялся. Предварительные учения по нему так и не проводились.
Поэтому размещение частей по позициям шло не гладко - их приходилось дергать с места на место, непрерывно
сотнями танков. Командовал им генерал-майор (или по англо-американской системе званий - бригадный генерал) Гавиш. Действовать предполагалось вдоль прибрежной дороги, атакуя укрепленный район Рафах, и в центре, атакуя укрепленный район Абу-Агейла.

Для этого были образованы дивизии - поскольку постоянных дивизий в то время израильская армия военная система не предусматривала, то сформировали их на временной основе, буквально в импровизационном порядке.
Первая дивизия включала в себя две лучшие бригады армии - 7-ю бронетанковую и 202-ю парашютную (обе были регулярными), а также одну танкoвую бригаду, состоявшую из резервистов. В дополнение имелось некоторое количество самоходной артиллерии (два батальона) и группа танков, образованнаая из курсантов и инструкторов Танковой Школы. Командовал дивизией Израэль Таль, уже не полковник, а генерал-майор - лучший израильский специалист в танковом деле.
Вторая дивизия состояла из 4-х бригад - одной танковой, одной пехотной, одной парашютной, и - небывалое дело по стандартам израильской армии, не избалованной средствами поддержки - сводной артиллерийской, состоящей из 96 тяжелых орудий - 6-и артиллерийских батальонов. Командовал дивизией тоже человек с устоявшейся репутацией - генерал-майор Ариель Шарон.
Его дивизия должна была брать крепость Абу-Агейла. В штабе полагали, что, если это вообще возможно сделать, то Шарон сделает.
Третья дивизия была подчинена генералу Иоффе. В ней входило две танковые бригады, и она вся - от рядовых и до командира дивизии включительно - состояла из резервистов. Генерал Иоффе, уже три года как в отставке, занимался экологией - заведовал государственным Управлением по Охране Окружающей Среды. Он, собственно, даже и призыва не ожидал, и полагал, что Гавиш вызвал его просто для консультации - Иоффе хорошо знал Синай.
Вместо этого, однако, он получил задание - провести свои две бригады, 200 тяжелых танков "Центурион", между Рафахом и Абу-Агейлой, по местности, которая считалась непроходимой вообще ни для какого транспорта. Однажды он уже проделал нечто подобное - в 1956-ом, когда его бригада дошла до Шарм-Эль-Шейха, так что соответствующий опыт у него был. Однако, помимо наличия опыта у командира дивизии, складывается впечатление, что сам по себе маневр был хорошо и заблаговременно подготовлен - военная разведка, видимо, имела секцию, занимавшуюся геологическим исследованием почв на Синае.
В подчинении командования Южного Фронта имелись и другие части. Одной из них была танковая бригада, которая в наступлении не участвовала, но внесла большой вклад в предстоящую операцию. Она так удачно имитировала движение больших сил, что сошла за дивизию, и так неталантливо пряталась от египетских самолетов-разведчиков, что внушила египетскому командованию мысль о том, что наступление пройдет по линии 1956-ого года.
Так что танкoвые резервы египтян были срочно смещены к югу. Эта попытка парировать ложную атаку существенно помешала им встретить настоящую.
Наземные операции израильтян начались в 8:30, практически в то же время, что и воздушные - фактор времени играл такую большую роль, что ждать, пока авиация "размягчит" позиции противника, было некогда.

Таль дал командирам своих бригад совершенно конкретные указания - Рафах должен быть взят любой ценой. Обойти его нельзя - но есть хорошо разработаннaя методика атаки такого рода укреплений - маневры 1965-ого года как раз и были посвящены теме "Атака с ходу на укрепленную полосу советского типа". Главная мысль сводилась к тому, чтобы “… непрерывно поддерживать движение …”.
Египетская артиллерия была способна выпускать – совершенно буквально - сотни тонн металла, поэтому было очень важно не предоставлять ей фиксированной цели.
Поэтому наступление дивизия Таля, направленное в стык между 20-й и 7-й дивизиями, пошло именно так, как оно было запланировано, т.е. в очень высоком темпе. Плановые действия, однако, кончились очень быстро, почти немедленно возникло множество чрезвычайно хаотичных столкновений, которые проходили в условиях непрерывной стрельбы, полной сумятицы, и отсутствия какой-то явной линии фронта.
В специализированной военной периодике советского времени это называлось бы "... скоротечные огневые контакты высокой интенсивности ...", и ни в скоротечности, ни в интенсивности никакого недостатка не ощущалось.
Передовые части 7-й бронетанковой бригады с ходу проскочили Рафах и двинулись по шоссе дальше, в направлении на Эль-Ариш.
Но последовавшие было за ними танки попали под жестокий обстрел в узком проходе между дюнами, под названием Джиради. Дорога оказалась перекрыта, и ее с большими усилиями надо было расчищать, подавляя сильное сопротивление. Парашютисты 202 бригады отчаянно дрались в южной части Газы и в Рафахе.
Но для египетской 7-й дивизии дела шли куда хуже. Дивизия была новым соединением, созданным буквально за три недели до войны. Ее планировали использовать даже раньше, а именно 27-ого мая, как часть плана "превентивного удара" по Израилю, операция эта именовалась "Рассвет" и была отменена в последнюю минуту, по политическим соображениям. Командовал ей комендант египетской Школы Пехоты, генерал Абд Аль-Азиз Сулиман, и большинство его офицеров были инструкторами этой школы. Если кто в египетской армии умел воевать по книге, то это были именно они - но с ними воевали не по книге.
Танковая бригада дивизии была слабой - в ней были только Т-34, и немного, всего два батальона. С "Паттонами" и "Центурионами" тягаться они никак не могли. Тем не менее египетские части сидели в хорошо подготовленных укреплениях и сопротивлялись отчаянно. Прорыв удался, но только после артиллерийских ударов. Авиация тоже делала, что могла, но могла она немного - все, что могло долететь до египетских аэродромов, было уже использовано. На помощь пришли учебные "Фуга-Магистер" - их в срочном порядке приспособили к роли легких штурмовиков. Эти уязвимые самолеты несли только два пулемета и одну 50-кг бомбу, но они очень пригодились для подавления египетских батарей.
Всякое сопротивление вскоре было сломлено, сам генерал Сулиман погиб вместе с несколькими офицерами своего штаба.
идущие во фланг дивизии Таля - их срочно направили на выручку Эль-Ариша.

Однако, налетев уже ближе к сумеркам на неизвестно откуда взявшиеся израильские танки, бригада Т-55 понесла потери, и ее командир счел за благо остановиться, чтобы дождаться утра. За ночь в тылу его бригады появились беглецы - дивизия Шарона за день нейтрализовала Ум-Катиф, а вслед за этим ночной атакой взяла Абу-Агейлу.
Не став дожидаться предложенной ему на утро следующего дня авиационной поддержки, Шарон под покровом ночи провел сложную комбинированную атаку - танками, пехотой, артиллерией, парашютистами - и она сработала как швейцарский хронометр.
Передовой эшелон египетской обороны Синая к к середине второго дня войны, 6-ого июня, перестал существовать - все его укрепления были потеряны, две дивизии (20-я и 7-я) полностью разгромлены, а третья (2-я пехотная) - жестоко потрепана - все это было результатом 40 часов израильского наступления.
Возможности обороны для египетской армии еще имелись - могли быть задействованы две нетронутые дивизии второго эшелона (6-я механизированная и 3-я пехотная), имелись мощные танковые части - группа Шазли и 4-я бронетанковая дивизии.
Египетский Генеральный Штаб собирался продолжать сопротивление, используя разработанный до войны план "Кахир", по нему следовало контратаковать противника - как раз силами второго эшелона.
Что получилось бы, если бы это намерение было выполнено, сказать трудно. Скорее всего, что ничего хорошего - египетским танковым частям предстояло бы вести “встречное сражение” - чего они делать не умели, но что зато прекрасно умели делать их враги.
К тому же делать это надо было с завязанными глазами, без воздушной разведки, и под непрерывными бомбежками - израильская авиация с утра 6-ого июня уже начала действовать в поддержку своей армии.
Однако никакого "встречного сражения" не произошло - 6-ого июня египетское верховное командование через голову собственного Генерального штаба отдало приказ об общем отходе с Синая.
И отход этот, не будучи никак подготовлен, вскоре перешел в паническое бегство.

7.Что делают люди, оказавшись в затруднительном положении
Первым человеком, оказавшимся в затруднительном положении в самый канун войны, был израильский посол в Париже. Новости были чрезвычайно неутешительными - Франция обьявила эмбарго на все поставки оружия в Израиль.
Посол горячо протестовал, цитируя Де Голлю слова самого Де Голля, сказанные им всего несколько дней назад: "Мы будем против той страны, которая выстрелит первой". Соответственно, посол говорил, что, хотя еще никто не стрелял, но решение-то уже принято, и принято против страны, которая была верным союзником Франции в течение последних 10 лет.
Он спрашивал "... почему вы осуждаете Израиль даже до того, как грянул первый выстрел ? ...". На это ему отвечали, что “… поскольку и сам посол не знает, что именно решит его правительство, то Франция хочет сделать так, чтобы его правительство решило в пользу сохранения мира …”.
На вопрос посла - что будет делать Франция, если первый выстрел последует со стороны Египта - ему просто не отвечали.
Даян провел срочное совещание с командующим Центальным Фронтом, генералом Наркисом, и с генералом Элазаром, командующим Северным Фронтом.
Он довел до их сведения, что рассчитывать на поставки из-за рубежа больше нельзя, во внимание следует принимать только то, что есть на руках.
Этого - при условии, что все части армии участвуют в войне одновременно - должно было хватить на 6 дней боев.
Вообще-то, первоначальные планы покрывали только 3 дня, но Эшкол, став Премьером и проведя ревизию министерства обороны, пришел в ужас и настоял на удвоении запасов. Он даже изыскал на это средства.
Поэтому оба командующих получили от Даяна строгие директивы - не делать ничего, что могло бы способствовать обострению ситуации на их фронтах. Никаких наступательных действий - только оборона, и только в самых узких пределах. Война будет вестись только против Египта - и только против Египта.
Оба генерала протестовали, особенно Наркис. "Что мне делать, если иорданцы пойдут в наступление на Иерусалим ?" - спросил он. "Сцепи зубы и не суйся в Генеральный Штаб с просьбами о помощи. Через неделю, когда мы покончим с египтянами, вся армия придет, чтобы вытащить тебя из беды" - отвечал Даян.
Генералы были давно знакомы - разговор шел без церемоний.
Опасения Наркиса оправдались, война в его секторе началась почти немедленно. Утром 5-ого июня иорданские радиолокаторы зарегестрировали многочисленные отметки, идущие с Синая в направлении на Израиль. Запросив египетское командование и получив ответ, что “… это египетские самолеты на пути к Тель-Авиву …”, король Хуссейн отдал приказ о начале военных действий против Израиля.
Генерал Наркис оказался в очень затруднительном положении. Он располагал 5-ю резервными бригадами. Тяжелое оружие ограничивалось 36-ю пушками и 27-ю минометами - вся остальная артиллерия ушла на Синай, вместе с основными запасами снарядов.

Было около 50-и "Шерманов" - с указанием от Генерального Штаба, что трогать их можно только в самом крайнем случае, потому что они могут быть затребованы на Синай, в Южное Командование.
Король Хуссейн между тем в 9:30 утра выступил по национальному радио с обращением к народу. Тяжелая артиллерия Иордании - две батареи дальнобойных 155 мм. американских гаубиц "Длинный Том" - вступила в дело. Одна открыла огонь по пригородам Тель-Авива, вторая - по самой большой авиабазе севера Израиля, аэродрому Рамат Давид. Иорданские истребители "Хоукер” английского производства - все что были, т.е. около 20 - тоже атаковали израильские аэродромы.
Пулеметная перестрелка в Иерусалиме постепенно перешла в артиллерийскую дуэль. Арабский Легион - так по старой памяти называлась иорданская армия - начал атаки вдоль линии разграничения в Иерусалиме, с целью занять анклавы в демилитаризованных зонах.
К уговорам израильского правительства, переданным ему через посредство ООН - не начинать войну - король Хуссейн не прислушался. Он полагал, что ограниченное наступление не вызовет слишком сильной реакции.
Но 6,000 тяжелых снарядов, выпущенных по Иерусалиму, показались израильтянам слишком сильной дозой. В городе было повреждено 900 домов, больше тысячи человек было ранено, 20 - убито. Новый госпиталь Хадассы получил попадание, витражи, украшавшие холл и сделанные по рисункам Марка Шагала, вылетели вместе со всеми остальными стеклами, заодно были обстреляны здание Кнессета и дом Премьер-Министра.
Призывы Наркиса были наконец услышаны - в 12:30 израильские самолеты нанесли иорданцам ответный визит, посетив оба их военных аэродрома - в Аммане и в Мафраке. Собственно, Эзер Вейцман предлагал уничтожить иорданскую авиацию в любом случае, заодно с египетской, даже без всякой провокации, но Рабин тогда воспротивился, и Даян его поддержал.
Действия иорданской армии, однако, рассеяли все сомнения - решили действовать по совету Вейцмана.
Первый удар в течении 10 минут сделал оба аэродрома полностью негодными к дальнейшей эксплуатации - все дорожки были разбиты, контрольные башни разрушены, радары выведены из строя. Следующий - уничтожил все стоящие там самолеты, включая сюда и подвернувшийся под руку частный самолет командующего войсками ООН в Иерусалиме, норвежского генерала Одда Булла.

Генерал был в полной ярости.
Но иорданские министры расстроились еще больше. Советник короля Васфи аль-Таль, рыдая, кричал на Ахмеда Шукейри - как будто на самого Насера - "И где же ваши МиГи ? Где ваши ракеты ?".
Во дворец между тем пришли сообщения, что иорданская 40-я танковая бригада попала под авиационный удар, и что в Иерусалиме "... евреи применили секретное оружие, ракету типа "земля-земля" ...".
Сообщения эти были частично верны. Учебные "Фуга-Магистер" - все, что в этот момент могла наскрести израильская авиация - действительно ударили по иорданским танкам. Броню "Паттонов" они особо повредить не могли, но машинам сопровождения досталось немало. А в Иерусалиме по позициям иорданской армии выпустили несколько ракет “L” - названных так в честь их изобретателя, полковника инженерных войск Давида Ласкова.
Полковник был родом из Омска, и к 1967-ому году был уже пожилым человеком - он родился в 1903 году. Его детище представляло собой агрегат, формой и размерами напоминавшее гроб, размещалось в бункерах вдоль разделительной полосы в Иерусалиме, и могло закинуть что-то около полу-бочки взрывчатки на не слишком большое расстояние.
Но на защитников иорданских позиций это оказало ошеломляющее действие - попавшие в плен легионеры утверждали впоследствии, что против них было применено ядерное оружие, а словосочетание "земля-земля" прямо-таки вошло в арабский лексикон как нечто таинственное и страшное.
К середине дня настроение у короля Хуссейна испортилось. Активные действия его армии в Иерусалиме вызвали ответную реакцию много сильнее той, на которую он рассчитывал. Израильское командование решило, что движение иорданцев - это прелюдия к генеральному наступлению их армии, а у них было 7 бригад в районе Иерусалима, плюс иракская бригада (8-я механизированная), которая подошла к мосту Дамья. Их сосредоточенный удар мог разрезать Израиль надвое. Поскольку сражение на Синае протекало в целом успешно, а сирийцы никаких признаков жизни, кроме обстрела израильских поселков, не подавали, то было решено действовать. Северное Командование выделило две бронетанковые бригады и передало их взаймы Центральному Фронту, и они немедленно начали наступление на Дженин, в Самарию. К ним добавили пехотную бригаду, и таким образом образовалсь импровизировання дивизия, под командой генерала Пеледа.
Еще одна бригада (10- я механизированная) двинулась на Иерусалим. Командовал ей полковник Бен-Ари - герой войны 1956 года. Карьера его пресеклась самым несчастливым способом - он оказался замешанным в дело о хищении казенного сахара, покрыв виновного. Военный суд оправдал его в том, что касалось его лично, так что он не был разжалован, но Бен Гурион - личным распоряжением - уволил его из регулярной армии.
Однако своих профессиональных качеств Бен-Ари в отставке не утратил. Его бригада двинулась вперед, отрезав арабский Иерусалим с севера.
Наркис между тем получил еще одну замечательную часть, которая упала на него, можно сказать, с неба.

Это была парашютная 55-я бригада под командованием полковника Мотты Гура, которую предполагали высадить на Синае, в Эл-Арише, совместно с морским десантом. Парашютистов направили в Иерусалим, выручать осажденный израильский анклав на горе Скопус. Они пошли в атаку с ходу, не имея ни должной поддержки, ни времени на подготовку, несли большие потери - но тем не менее брали один за другим опорные пункты укреплений иорданской армии в Иерусалиме.
Король Хуссейн срочно запросил авиационной поддержки. Египетский штаб ответил ему, что в настоящий момент они ничем помочь не могут, но передадут его запрос сирийцам.
Сирийцы, однако, тоже не могли помочь, и по весьма уважительной причине. Их авиация, также как и иорданская, атаковала израильские аэродромы, и получила такой же ответ. Налеты врага на аэродромы Сирии оказались вполне эффективными - у них больше не было авиации.
Новости из Каира приходили какие-то непонятные. Египтяне сообщили, что воздушные атаки врага на Каир и Суэцкий Канал отбиты, и что Израиль потерял 158 самолетов, что египетские войска перешли в наступление, и что они идут через Негев на соединение с Иорданией.
Израиль этих новостей никак не оспаривал.
Информация об успешном ударе по египетским аэродромам держалась в секрете - израильское радио о них молчало. Даян считал, что теперь, когда события пошли в выгодном направлении, надо было стараться выиграть как можно больше времени. Скромность была предпочтительнее - куда лучше было держать посторонних наблюдателей в темноте.
Однако шила в мешке не утаишь - дела иорданцев шли все хуже, им совершенно очевидно надо было что-то делать. Скрытая атака египетских "коммандос" против израильской авиабазы Лод, проведенная с иорданской территории, оказалась неудачной - их засекли на поле пшеницы. Командир местной обороны не имел артиллерии, но спички у него были. Поле подожгли.
Из 600 "коммандос" уцелело не больше 150. Египетский генерал, командующий иорданскими войсками, советовал начинать общее отступление.
Наилучшим выходом было бы немедленное перемирие - но обьявить его в одностороннем порядке было невозможно.
Египет, старший партнер коалиции, еще сражался - по крайней мере официально. Попытка короля явным образом выйти из войны привела бы к обвинению в измене общему делу, вполне возможно - к перевороту и к смерти.
Но и продолжать войну было опасно - можно было потерять территорию, и, что было еще более важно - потерять армию. Власть Хуссейна держалась на его бедуинских частях. Если он потеряет их, то исход будет таким же, как при обвинении в измене арабскому делу - переворот и вполне возможная смерть.

Король оказался в очень затруднительном положении.
Оставалось искать выхода в примирении с официальным врагом, который еще накануне предлагал ему именно это. Четыре предложения о перемирии - срочном перемирии - были посланы им израильскому правительству в ночь с 5-ого на 6-ое июня через все мыслимые и немыслимые каналы, с единственным условием - оно должно быть неофициальным.
Король говорил, что в начале военных действий он совершенно не повинен – “… это было сделано по приказу египтян, которые сейчас командуют всем …”. Он говорил также, что по гражданским целям никто не стрелял. Он просил американцев вмешаться и как-то повлиять на Израиль.
На разумное возражение, что довольно трудно заключить перемирие с королем, если он, по его собственным словам, не управляет своей армией - Хуссейн сказал, что если так, то, не имея другого выхода, он “… присоединится к египетским инициативам …”.
Что это означало, выяснилось буквально через полчаса. Президент Насер позвонил Хуссейну с предложением - сообщить всем арабским народам, равно как и всем миролюбивым людям планеты, что на Египет напали не только израильские, но и американские самолеты - с авианосцев 6-ого Флота. А также и английские - надо было только выяснить, есть у Англии авианосцы - или нет ? Если нет, то они действовали с Кипра. Король со всем согласился - и что напали американцы, и что англичане им содействовали.
Оба лидера вели свой разговор не через секретный защищенный канал, а - хотя в это трудно поверить - по открытой гражданской линии. Он был перехвачен и записан израильской секцией электронной разведки.
Израильские войска тем временем вошли в Наблус. Передовые танки были осыпаны цветами - их приняли за иракцев.
Иерусалим был окружен, но Даян строго велел не брать Старый Город - " ... зачем нам этот Ватикан ? ..." - говорил он.

8. Последствия разницы в темпах восприятия действительности.

Вступая в войну, король Хуссейн вряд ли лелеял слишком уж агрессивные планы. Иорданские войска стояли в оборонительных позициях по всей границе, кроме разделительной полосы в Иерусалиме.
Его две танковые бригады (из 11 имевшихся) стояли за рекой Иордан.
Целью короля было, во-первых, обозначить свое участие в войне, во-вторых, захватить какие-то (плохо лежащие) кусочки территории в Иерусалиме. Не случайно атаки были направлены на анклав ООН - который никто не защищал - и на гору Скопус - которую защищал взвод израильской полиции.
Израильское командование сначала оценивало намерения короля Иордании именно так, как их планировал сам король, было вполне удовлетворено таким положением дел, и на утро 5-ого июня его директивы по всему Центральному Фронту были простые - не отвечать на огонь.
Разрешалось использовать только стрелковое оружие, и только для самообороны. Так что, когда Арабский Легион двинулся к анклаву ООН, стреляли по нему с израильской стороны только с израильской экспериментальной фермы - жена управляющего Рахиль Кауфман и трое ее работников директив Генштаба не получили.
Но уже к полудню оценка ситуации сильно изменилась. Этому обстоятельству способствовал, например, тот факт, что иорданская артиллерия обстреляла аваиабазу Рамат Давид.
Генеральный Штаб рассудил, что если Иордания все-таки решит действовать наступательно, то к ее 11 бригадам могут добавиться 3 саудовских и 4 иракских - они уже двигались в сторону фронта, и одна иракская бригада даже сменила иорданскую, которая, в свою очередь, двинулась на Иерусалим.
Коли так, то надо было принимать меры упреждения.
Меры были приняты, и оказались настолько действенными, что просьбы иорданцев о перемирии уже к вечеру первого дня войны, 5-ого июня, достигли уровня крещендо.
Но теперь уже израильское командование не желало их слушать. Все соображения в пользу “… сдержанности …” больше не имели силы - сражение на Синае шло так успешно, что не только резервы Центрального Командования были больше не нужны на Юге, но и напротив - резервы Южного Командования оказалось возможным использовать на Центральном Фронте.
Иорданские войска на западном берегу Иордана теряли позицию за позицией - зачем же было останавливаться, если Иордания даже не обьявляла официального перемирия, а вместо этого просила о перемирии тайном и неофициальном ?