СТИХИ ОБ ИЗРАИЛЕ и на еврейскую тему.
 

Сказку отбросив об Аде и Рае,
Истину тихо лелеем в народе:
Мамы еврейские не умирают,
Мамы еврейские к Богу уходят.
Мамы еврейские Бога научат
Быть с нами мягче, когда мы упрямы -
Вот потому мы мудры и везучи:
Есть у нас Бог... и еврейские мамы
Ян Каганов

Когда и украдкой, когда в впопыхах,
Мы песню ХАТИКВА" держали в зубах.
И песенку эту доныне хранит
Любой, говорящий *хоть слово, аид
И песню такую о нашей земле
Возил мой приятель с собою в Жигуле.
Он пел очень тихо, картавя слова:
"Израиль, Израиль! Родная земля!"
Любой эту песню твердит наизусть...
И больше в глазах не видна уже грусть!
Ответь мне Одесса! Баку мне ответь:
Давно ль на иврите вы начали петь?
Откуда ж, приятель, песня твоя:
"Израиль, Израиль! Родная земля"?
И медлит с ответом, приятель-аид:
- Про Землю, про нашу, мне дед говорит.
Оплачена кровью и потом она!
Но всё ж у евреев *своя есть страна!ШМУЭЛЬ НАВОЕНКО

Над землёю тьма сгустилась,спи ночной Иерусалим! Небо звёздами покрылось-миллионами светил.Опустел песчаный берег, стихла бурная волна.Над рекою опустилась одинокая луна.Спи земля благословенная,спи уставшая земля,кровью братьев омовенная,что воюют за тебя! Говорил Гашем сынам своим что бы с Ним вошли в завет, обещал дары бесценные миллионов сотни лет! будет вас как звёзд несчитанно,будет вам везти во всём! Спи земля благословенная,спи родной еврейский дом! * * АНЖЕЛА УСПЕНСКАЯ.

Юрий Липманович
Поздравление к ПесахуПусть Песах встречаем мы кто где попало,
Кто дома с женой, кто на вахте с ружьём,
Но выпьем вина по четыре бокала
И песню о козлике хором споём.
А если в тарелке окажется пусто,
Мацой захрустим, как велели отцы.
Маца никогда не бывает без хруста.
Но это приятней, чем хруст без мацы.

Г А Л У Т
* Опять с тобой мы виноваты,
* И снова спрашивают с нас
* За все, что сделали когда-то,
* За все, что делаем сейчас.
* За все, что выродили в муках
* И что сумели сохранить,
* Что будет жить и в наших внуках,
* Коль суждено им в мире жить.
* За все: за веру и безверье,
* За вечный непокой ума -
* Тень нелюбви и недоверья,
* И неприятья злая тьма.
* Все не прощают нам пророчеств,
* Ни краха, ни свершенья их,
* Чужих имен и наших отчеств,
* И всех апостолов святых.
* И те, пред кем мы "виноваты",
* Уж потому нас не простят,
* Что наш народ, святой и клятый,
* Лишь перед Богом виноват.

Красивые девушки еврейского племени,
Я вас наблюдал с тайной дрожью в мечтах;
Как черные волосы упруги на темени,
Как странен огонь в ваших черных зрачках!
В Варшаве, и в Вильне, и в задумчивом Тальсене
За вами я долго и грустно следил.
И все мне казалось: стремитесь вы в вальсе
Неизбежном, над тайной бессмертных могил.
Как будто в вас ожили виденья библейские,
И матерь Ревекка, и дева Рахиль,—
Отвеяны помыслы ненужно-житейские,
И в новом жива вековечная быль.
Еврейские девушки! в холодной России
Вы — бессонная память о знойной стране,
Живое преданье о грядущем Мессии вы...
Девушки-матери, близки вы мне!

В Израиль уезжают евреи,
И кто-то наверное рад,
Теряет Москва своих граждан,
И город-герой Ленинград.
Не скажет "жидовская морда",
Теперь полупьяный сосед,
Не бросит теперь мимоходом,
"Евреи - причина всех бед!"
Остались здесь лучшие годы,
И детства, и юности грусть,
И песни, которые пели,
Что выучил я наизусть.
Местечки, в которых мы жили,
Остались лишь в снах стариков,
Язык свой давно позабыли,
И древних библейских богов.
И кто-то наверное скажет,
Что ищут они там вдали,
Надеюсь, не дом, не машину,
У обетованной земли.
Увидят они Стену Плача,
И клятву дадут навсегда,
И чтобы "жидовская морда",
Никто не сказал никогда!
(Львовский Марк)

В тот день моего сынишку,
Мальчишечку чернобрового
Поймали на улице парни,
Бандиты бритоголовые.
Швырнули его на землю
И били его ногами,
Топтали его безжалостно
Тяжелыми сапогами,
Крича, что уполномочены
Российским святым народом
В лице его разобраться
С проклятым еврейским родом.
Он чудом живым остался
За пару минут до смерти.
И видела вся деревня,
И мимо прошла, поверьте.
Бандитов бритоголовых
Закон призывал к ответу.
Деревня о них грустила,
Ругала меня за это.
Что бедным невинным мальчикам
мы юную жизнь поломали,
«Проклятой жидовской матерью»
В деревне меня называли…
(Ирина Шуламит)

Фрида Полак
А видел кто-нибудь из вас - вы прямо мне ответьте,-
Чтобы в автобусе с людьми еврей себя взорвал?
В какой стране еврей убил подростков в дискотеке
Или, зайдя в кафе с детьми, убийцей страшным стал?
А хоть одна еврейка-мать на смерть послала сына,
Чтоб одурманенным "шахидом" он закончил жизнь?
И от евреев ли исходит адская машина,
Откуда террористы по планете расползлись?
Или евреи разрушали церкви и костёлы,
Людей сжигая лишь за веру или цвет лица?..
НАУКЕ НЕНАВИСТИ нас не обучают в школе,
А только "МИР!","ШАЛОМ! ШАЛОМ!"-в молитвах и в сердцах.
Мы не навязываем вам обычаи и взгляды,
А для друзей не жалко нам ни хлеба, ни воды.
Так дайте нам спокойно жить! И нас пугать не надо:
Ведь с нами - Б-Г!!! И Он хранит народ наш от беды!

Сладкое время, глядишь, обернется копейкою:
Кровью и порохом тянет от близких границ.
Смуглая сабра с оружием, с тоненькой шейкою
Юной хозяйкой глядит из-под черных ресниц.

Как ты стоишь! Как приклада рукою касаешься!
В темно-зеленую курточку облачена...
Знать, неспроста предо мною возникли, хозяюшка,
Те фронтовые, иные, мои времена.

Может быть, наша судьба, как расхожие денежки,
Что на ладонях чужих обреченно дрожат...
Вот и кричу невпопад: до свидания, девочки!..
Выбора нет!.. Постарайтесь вернуться назад!..

Прощание с Россией
Прощай, Россия, и прости.
Я встречу смерть уже в разлуке
От пули, холода, тоски...
Но не от мерзости и скуки.
Игорь Губерман
Прощай, Россия! Может быть,
Погибну я с тобой в разлуке.
Где б ни был я, мне не забыть
Привычной русской речи звуки.
Здесь я родился, здесь любил.
Здесь мой отец погиб сражаясь.
Здесь маму я похоронил,
Слезами в горе обливаясь...
Здесь корни все и здесь друзья.
Здесь детство, смятое войною.
Здесь юность бедная моя
Прошла, как будто, стороною.
Но здесь узнал я с ранних лет
Стену глухую неприязни,
Негласных правил жесткий след
И мерзость вековой боязни.
Любовью платят за любовь!
А если нет любви ответной,
Растут обиды, стынет кровь
И боль становится заметной...
Прощай, отчизна! Может быть,
Я встречу смерть с тобой в разлуке
От пули, холода, тоски,
Но не от мерзости и скуки!бен-Галут

Хаим Гуревич
ЕВРЕЙСКИЕ МЕСТЕЧКИ
Когда судьба к нам будет, хоть чуточку добрее?!
Евреи без местечек. Местечки без евреев,
Как острова пустые. Аборигенов нету…
Где родились, где жили, увы, уходят в Лету
Дома и переулки. Уже их не увидишь.
Мне там над колыбелью звучал, как песня идиш.
Теперь услышать можно туманность Ориона.
А мне б одно словечко родного лексикона
На идиш… Мне бы встретить еврея, чтоб знал идиш.
Всё реже, реже, реже родной язык услышишь.
Здесь нет почти евреев. Коль встретился друг нежный, –
Как будто с Гималаев чудак спустился снежный.
Ведь после холокоста, как ходики сломались.
Слова на идиш – реки в песках вдруг затерялись,
Исчезли Атлантидой… Нам отыскать их надо.
В них соль. В них самобытность с традицией, укладом.
О, ты, мой соплеменник! Реши мою задачу:
Местечки без евреев, как сделать всё иначе?!
Местечки, гнёзда наши, живут в воспоминаньях,
Хранят имён еврейских красу в своих названьях.

Когда издерган и изранен
Метался в поисках огня ,
Сказала я :"Возьми Израиль ,
Который в сердце у меня ."
Сказала так неосторожно ,
Его любя , себя браня ...
Но взять Израиль невозможно -
Израиль в сердце у меня.

Три песни о Хайфе
(алеф)
Алтари Илии, а вокруг огоньки-анемоны...
И присел наш Кармель,
* * * * * * * * * * чтобы город вскарабкаться мог.
Илия! Илия!
* * * * * * * * * Снизойди на кармельские склоны.
Этот город–гора твой земной величавый чертог.
Перья ангельских крыльев –
* * * * * * * * * * * * * * * * дома разметались по скалам...
В предзакатном огне хороша и тепла и легка
Хайфа, милая Хайфа –
* * * * * * * * * * * * * * * * святого ревнителя слава –
здесь вознёсся пророк и склонились пред ним облака.
Брат Кармеля – Хермон с его снежно-седой головою...
Но и тот и другой – отраженье горы Мориа
и столицы в горах...
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *Мы б давно уже, Хайфа, с тобою
захлебнулись в волнах,
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *если б нас не держала она.

Много раз объясняли мне это, и все же неясно пока мне, -
Почему не цветы на могилы евреи приносят, а камни?
Потому ли, что в жарких песках Аравийской пустыни,
Где в пути они гибли, цветов этих нет и в помине?
Потому ли, что там, где дороги души бесконечны,
Увядают цветы, а вот камни практически вечны?
Или в том здесь причина, что люди стремятся нередко,
Снявши камень с души, передать его умершим предкам?
Потому ли, что Бог, о идущих к нему вспоминая,
Эти камни горячие сыпал со склона Синая,
Где над желтой рудой, в голубой белизне пегматита
Прорастали слюдой непонятные буквы иврита?
Может быть, эти камни - осколки погибшего храма,
Что немало веков сберегают потомки упрямо?
К ним приходят потом, как к стене неизбывного плача,
Вспоминая о том, кто уже невозвратно утрачен.
А скорее, и в этом, возможно, основа идеи,
Эти камушки - часть каменистой земли Иудеи,
Чтобы всюду усопшие, где бы они ни лежали,
Вспоминали Отчизну, откуда их предки бежали.
Много раз объясняли мне это, и все же понять я не в силах,
Почему только камни лежат на еврейских могилах?
Я не знаю причины, но, верный традициям этим,
И холодной зимой, и неласковым питерским летом
На Казанское кладбище, к старой раскидистой ели,
На могилу родителей камни несу я в портфеле.
Никаких не скажу над могилой родительской слов я, -
Принесенные камни у их положу изголовья,
Постою над плитой, над водою невидимой Стикса,
Подчиняясь крутой позабывшейся воле инстинкта.
И когда под плиту эту лягу я с предками рядом,
Под осенним дождем, под весенним прерывистым градом,
Принесите мне камушки тоже - неважно какие,
Но желательно все же, чтобы был среди них рапакиви.
Потому что порвать не могу я связующей нити
С этим городом вечным, стоящим на финском граните,
Где родился когда-то и вновь, вероятно, усну я,
Чужеродную землю наивно приняв за родную. ГОРОДНИЦКИЙ. А.

Маца тверда.Хрустеть мы не устали.
Все под контролем на земле и над.
И танки наши из мацовой стали.
Пусть только сунется Ахмадинеджад.
Его мацой мы быстро закидаем.
Его ракеты вовсе не страшны
Мы победим!Да здравствует!Лехаим!
Стоим стеной на страже мы страны.
Слюной пусть брызжут все антисемиты.
Нас опорочить норовят они.
Но будут все их карты быстро биты...
Едят мацу еврейские сыны!
Маца тверда.Хрустеть мы не устали.
Все под контролем на земле и над.
И наши танки из мацовой стали.
Пусть только сунется иранский гад!

* * * * * * * * * * И.Кауфман

Спит солдат по-соседству -- ни выправки нету, ни стати,
Замусолена куртка, прикрыла затылок кипа.
Не увидишь такого, пожалуй, у нас и в стройбате.
Спит усталый солдат, и судьба его дремлет, слепа.
Кто сегодня предскажет, что может назавтра случиться
С этим мальчиком спящим, что так на бойца непохож?
Может, будущей ночью воткнётся ему под ключицу
Мусульманский кривой, для убийства наточенный нож?
Тонкошеий, небритый, с загаром спалённою кожей,
Автоматный ремень в полудетском его кулаке.
Я не знаю иврита, он русского тоже, и всё же
Как нетрудно мне с ним говорить на одном языке!
Почему так легко понимать мне его? Потому ли,
Что в тылу он не станет искать безопасных путей?
Что меня не сразит центробежною смертною пулей?
Что саперной лопаткой моих не порубит детей?
Мчит автобус ночной по дороге меж горных селений,
И во сне улыбаясь звезды заоконной лучу,
Спит солдат на сиденьи, усталые сдвинув колени,
Автомат, словно скрипку, прижав подбородком к плечу.

Весна, мелодия, шабат -
Опять несут Благую весть,
Я рад тебе или не рад,
Но, принимаю то, что есть.
Тревожат сердце иногда,
Опять на крыльях прилетают -
Шабат, мелодия, весна -
Тебя, любимая, спасают.

Молитва, горы, Иудея -
Благословенная земля,
Ортодоксальные евреи
Не станут прошлым для тебя.
Об этом музыка звучала,
Об этом были голоса,
В руках у Г-спода, сначала -
Хасиды, камни, небеса.

Моё лицо – подобие фрегата,
Наверное, не может быть другим,
О, Г-споди! Ведь ты не виновата,
Что я кочую к берегу, где дым.
Твоя тоска тому первопричина,
И всё – таки, ты чувствуешь сама,
Что Родина не празднует кончину
Без имени, без памяти, без сна.
Неверие душе не помогало
И не было достаточным того,
Чтоб музыка тебя не отпускала,
Вечерний опыт – путь из ничего.
Твоё лицо – подобие полёта,
Наверное, не может быть другим,
В последний миг, навеявшее что-то,
Оно кочует к берегу, где дым.

Есть что-то в имени от Б-га,
Ты это чувствуешь и вот:
Любовь, молчание. Дорога
Тебя, Загадочная, ждёт.
Так что же в имени от света,
Который чувствуют глаза?
Тебя, Бегущая по ветру,
Встречают эти паруса. * * * * * * * *
В тени чудесного чертога
Тебе опять не ждать меня,
Так что же в имени от Б-га?
Свобода, Творчество, Стезя.

Развенчай мою боль,
Научи моё сердце стремиться,
Расскажи, как суметь
Не любить эти звёзды и свет …
Это осень грустит,
Это память, взлетающей птицей,
Посещает места,
Где меня и товарищей нет.

Если ты не одна, если радость в глазах,
Если музыка сердцу знакома,
Это значит, что ветер в твоих городах,
Это значит, что я уже дома.
От меня до тебя сорок тысяч шагов,
Ты умеешь молчать и молиться,
Это значит, что я улечу без оков,
Это значит - *умею стремиться. * * * *
Нам уже не уснуть, не увидеть уже
Как кончаются ливни и громы,
Это значит, что ты посвящаешься мне,
Это значит, что я уже дома.

Израиль – Родина, надежда,
Времён связующая нить,
Тебя молящегося прежде,
Уже ничем не изменить.
Сказать и сделать не успею,
И всё же, я чему-то рад,
Теплом любви тебя согрею,
Лехаим, Родина! Виват!

Поэту Геннадию Швецу.
Не сомневаешься, живёшь,
Готов заранее к ответу,
Когда-нибудь и ты поймёшь:
Полёт стрелы – движенье к свету.
О чём жалеть? Огонь горит,
Дрова в камине не дымят,
А смерть, как бабочка летит,
Её не слышно, люди спят.

А.Я. Розенбауму.
Время прожито, старайся,
До конца зимы – недели,
Если можешь, собирайся,
Избавление в апреле.
Как-нибудь перекантуйся,
Ты живёшь, как обещал,
Александр, не волнуйся,
Свиньи сыты, чёрт не сдал.

Может быть, я и ты
Коллективно смертельны,
Одиночество – путь бесконечных скорбей,
Это значит, что мы проживаем отдельно,
Темнота за окном разделяет людей.

Правнук коэна
Годы считает свои,
Где-то в России.
Родина знает,
Где начинается путь,
Но отвернулась.
Значит, как прежде,
Поезд стоит в тупике,
Спят машинисты.

Эмиграция.
Поезда уходят от перрона,
самолёты в небо улетают,
я молчу, качаются вагоны,
немцы и евреи уезжают.

Спят дети, спит Иерусалим,
Покой народа охраняет,
Молчит всесильный Элохим,
Видать, Он тоже что-то знает.
На страже ангелы Его,
Года проходят чередой,
Вокруг не видно никого,
Израиль, стань самим собой!
Обычных дней круговорот,
Тоска и боль не будет вечной,
Немного времени пройдёт
И мы обнимемся, конечно.
Себя в дороге не забудь,
Однажды спящие проснутся,
Друзья укажут верный путь,
Для Храма камни соберутся.

Я не стыжусь евреем быть -
Потомком славного Давида.
Не откажусь я от борьбы
За право быть, свободно жить
Вовек *не дам себя в обиду.
Прошёл сквозь пламя мой народ,
Поднялся из руин и пепла,
Всегда миролюбив и горд,
Достиг невиданных высот,
И мощь *его меча *окрепла.
Меня не одолеет страх,
И *обвинять меня не смеют
Проханов с пеной на губах,
Хамас и *даже сам Аллах.
Нет, мне не стыдно быть евреем!
Не запугать нас, не убить
Шахидам Газы , Тегерана
Себя сумеем защитить
За право жить, евреем *быть.
С. Цванг

Илья Эренбург
УБЕЙ!
Как кровь в виске твоем стучит,
Как год в крови, как счет обид,
Как горем пьян и без вина,
И как большая тишина,
Что после пуль и после мин,
И в сто пудов, на миг один,
Как эта жизнь — не ешь, не пей
И не дыши — одно: убей!
За сжатый рот твоей жены,
За то, что годы сожжены,
За то, что нет ни сна, ни стен,
За плач детей, за крик сирен,
За то, что даже образа
Свои проплакали глаза,
За горе оскорбленных пчел,
За то, что он к тебе пришел,
За то, что ты — не ешь, не пей,
Как кровь в виске — одно: убей!

Хороший раздел

Добавлено через 48 секунд
красивые стихи

Добавлено через 50 секунд
спасибо авторам

Добавлено через 40 секунд
пишите еще

Добавлено через 3 минуты
очень интересно