Мойше Гирш продолжал свое образование и постепенно стал религиозным авторитетом не только в моей семье, но и у всех наших родственников. Его взгляды на еврейское религиозное законодательство были очень либеральными; в случае возникновения спора обычно кричали: «Позвоните Мойше!»
Постепенно мы росли, стали встречаться с девочками (ужасающими с точки зрения мировоззрения иешивы), и Мойша выпал из моего поля зрения. Я знаю, что он поступил в очень престижный Ешива-университет в Леквуде, штат Нью-Джерси (это примерно в часе езды от Нью-Йорка). И тут в его жизни произошел резкий поворот. Видный иерусалимский раввин Аарон Каценеленбоген написал главе иешивы письмо с просьбой порекомендовать какого-нибудь успешного ученика в качестве жениха для его дочери. Глава иешивы выбрал Мойшу Гирша. В 1952 году Мойше прибыл в Израиль, и легко вписался с атмосферу говорящих на идише ультраортодоксов с Меа-Шеарим.
Рав Аарон Каценеленбоген был одним из руководителей антисионистской группировки «Нетурей Карта» («Стражи города» на арамейском языке). Когда за пять дней до начала Шестидневной войны я приехал в Меа Шеарим, чтобы навестить Мойшу Гирша, мне с готовностью указали дом «рыжего», «американца Мойши».
Мне трудно сказать, выбрал ли Мойше этот путь по собственной воле или так сложились обстоятельства. Мне казалось, что для него, человека весьма спокойного, не очень подходили демонстрации и публичные акции, часто устраиваемые членами «Нетурей Карта».