едь это все тот же вечный, волнующий наше общество все годы существования Израиля вопрос: стоит обижаться на стереотипы или нет? Олицетворяет ли нелепая баба Люба высокоинтеллектуальную русскоязычную общину, воспитанную на Гоголе и Чехове, или она представляет собой злобную карикатуру, издевательство и в конечном счете является злонамеренной клеветой? А может, это просто шутка, и не более того? Ведь в конце концов смеемся мы, рассказывая анекдоты о чукчах, не задумываясь над тем, что распространяем отрицательные стереотипы о замечательном чукотском народе, одном из братских народов России. И нет нам никакого дела до того, как реагируют на эти анекдоты сами чукчи. Вообще-то весь мир замешан на стереотипах. В том числе и национальных. В том числе и обидных. Шотландцы скупы, русские — пьянчуги, евреи — изворотливые, немцы — педанты, французы — блудливы. Есть даже фильмы, целиком построенные на обыгрывании стереотипов. Вспомним хотя бы старый фильм «Воздушные приключения», где представители разных народов участвуют в каких-то воздушных гонках. Кстати, незадолго до дискуссии об «образе бабы Любы — типичной представительнице русской алии конца XX века» (так, наверное, выглядела бы тема школьного сочинения на эту тему) в Израиле развернулось бурное обсуждение образа шофера маршрутного такси в имиджевой антирекламе кооператива «Эгед». Водитель «левой» маршрутки, конечно же, оказался жирным нахальным «марокканцем» с толстенной золотой цепью, которому, разумеется, никакой порядочный человек не доверит свою драгоценную жизнь. Не то что шофер «Эгеда» с фирменным галстуком на фирменной рубашечке. Дело о «шофере» даже дошло до рассмотрения на комиссии по этике соответствующего телеведомства, но никакого криминала формально пришить не удалось... На взгляд репатрианта — экс-столичного еврейско-русского интеллигента (а-ля Михаил Ромм или Лев Ландау), баба Люба — персонаж несимпатичный и почти антисемитский. Парадокс разного восприятия жизни заключается в том, что, с точки зрения самих израильтян, причем тоже интеллигентных, баба Люба вызывает симпатию и сочувствие. А сами авторы этого образа на все упреки в «антиолимизме» обращают внимание на то, что эта кассирша выглядит гораздо культурнее, чем покупатели, с которыми она общается.