Наталья Кротова
Пора уж нам сказать:
«Простите нас, евреи»,
Осмелюсь я.
Ведь мы порой ведём себя, как та свинья,
Что, желудей наевшись, целый день
Клянёт рождающий их дуб, ругая тень.
Пора сказать: простите нас, евреи,
За то, что предок мой, крестом махая,
Рубил сплеча.
По истине Христа не зная,
Мстил сгоряча.
(И ведь абсурд какой! – Мстить за Того,
Кто был уже воскресший и живой.)
Владея словом – не ослиным «и-го-го»-
Не углубились в Слово Божье с головой,
И лишь путём набитых шишек и утрат
Познал Святую истину мой брат.
Простите нам, что буйный отрок наш
С жестоковыйным сердцем уж не знает
Над кем творить кураж
И безрассудно, злобно, дерзко
Разит того, чьего не вынес блеска.
А вообще-то, эй, антисемит,
Будь до конца антисемитом смелым:
Смени TV на чёрно-белый,
Цветной выбрасывай скорей,
Его ведь Гольдмарк изобрёл, еврей.
Антисемиту его иметь не гоже,
Компьютер, за происхожденье от еврея, – тоже:
Джон Нейман был изобретатель тот,
СоздАл процессор и АЗУ, двоичный код.
В видеотеке Стивен Спилберг не простителен:
Он - режиссёр-еврей! Ещё будь бдителен:
Антисемит антибиотик избегает,
А Зельман Ваксман пусть другим их предлагает,
Ведь лучше умереть от «страшной дифтереи»,
Чем пить то, что придумали евреи.
И джинсов «Леви Штраус» не носи,
А впрочем, джинсы вовсе в магазине не проси -
Их изначально Леви Штраус изобрел…
О! Этот список бесконечен, мой орёл.
Увы, увы. Простите нас, евреи
За то, что чревом грузные Исавы
Опять ревнивы: вновь Израиль их обогнал,
Того не видят, что он груз-то поскидал.
А ведь любой из вас не вдруг поймал удачу:
Он редко загорал на даче
И на диване долго не лежал.
За лёгкостью, с которой вы парите,
Не виден нам, живущим налегке,
Упорный труд ваш, вышедшие в гении.
Труд жертвенный, аж до самозабвения.
Простите нас за океан паскудных слов
(Ах, Моська, знать, сильна – сюжет не нов.)
За оскорбительные злые анекдоты,
За это всё не уплатить нам, мы – банкроты.
Как это мало – только скудное «простите»
За реки крови! –
И вы не мстите!
Пора уж нам сказать: Спасибо вам, евреи,
За то, что труд ваш долго не стареет.
Хоть злая чернь всего не понимала,
Спасибо вам за Левитана и Шагала,
Простым трудягам помнить нет резона
Эйнштейна, Фрейда, Пастернака, Мендельсона…
И не хватило бы отдельного листа
Для благодарности за Господа Христа,
Но род Его не просто изъяснить.
«Спасибо!» – лишь могу произносить,
Вы странниками по земле ходили,
Ходили, как по лезвию ножа,
Священное писание хранили,
Хранили, каждой буквой дорожа!
Являли нам для подражания примеры:
Вы – старший брат, первопроходец веры.
Да скажут ныне страны и языки,
Что причинили вам в веках немало мук:
Спасибо вам, народ весьма великий
С умом царей и сердцем верных слуг.

__________________
Искусство становится величайшим, когда не обнаруживает себя.

Поднимались мы по круче
Выше птицы, выше тучи,
Нами высь побеждена -
Наливай полней вина,
Так подымем же бокалы,
Чтоб желанье явью стало!
Уводила песня в дали,
Мы пучину побеждали,
Опускаясь глубже дна -
Так налей полней вина,
Чтоб народной мощи реки
Не иссякли бы вовеки!
Лето кончилось нежданно,
Наступила осень рано,
И зима прийти должна -
Наливай полней вина!
Мы бокал подымем пенный
За цветенье нашей смены.
Мы седеем. Ну и что же!
Нами век наш славно прожит,
Отдан родине сполна -
Так налей еще вина!
Пусть, завидуя по праву,
Помнят внуки нашу славу!
Сколько жить на свете белом
До печального предела,
Сколько нам гореть дано!..
Наливай в бокал вино!
Запрокинем к звездам лица -
Пусть заветное свершится!
(перевод А.Ревича)
Маркиш

__________________
Искусство становится величайшим, когда не обнаруживает себя.

Алешковский Юз (Иосиф) Ефимович
Товарищ Сталин, вы большой ученый

Товарищ Сталин, вы большой ученый
В языкознаниях познавший толк,
А я простой советский заключенный
И мой товарищ серый брянский волк.
За что сижу, я сам про то не знаю,
Но прокуроры, видимо, правы.
И вот сижу я в Туруханском крае,
Где при царе бывали в ссылке вы.
В чужих краях мы сходу сознавались,
Этапом шли навстречу злой судьбе.
Но верили вам так, товарищ Сталин,
как, может быть, не верили себе.
И вот сижу я в Туруханском крае,
Где конвоиры грубы и глупы.
Я это все, конечно, понимаю
Как обостренье классовой борьбы.
Я вижу вас как вы в спортивной кепке
И в кителе спешите на парад.
Мы рубим лес, а сталинские щепки,
Как брызги во все стороны летят.
Мы наш нелегкий крест несем задаром,
Морозом дымным и в тоске дождей.
И как деревья валимся на нары,
Не ведая бессонницы вождей.
То дождь, то снег, то мошкара над нами,
А мы в тайге с утра и до утра.
Вы тут из искры раздували пламя.
Спасибо вам, я греюсь у костра.
Вчера мы хоронили двух марксистов.
Мы их не накрывали кумачом.
Один из них был левым уклонистом,
Другой, как оказалось, ни при чем.
Он перед тем, как навсегда скончаться,
Вам завещал последние слова.
Просил в евонном деле разобраться
И тихо вскрикнул: "Сталин - голова!"
Дымите тыщу лет, товарищ Сталин.
И пусть в тюрьме придется сдохнуть мне.
Я верю - будет больше чугуна и стали
На душу населения в стране.

__________________
Бывают моменты, когда человек тебе что-то очень увлеченно рассказывает, а ты смотришь человеку в глаза и понимаешь — от души пиздит!

Илья Григорьевич Эренбург
* * *
Мы говорим, когда нам плохо,
Что, видно, такова эпоха,
Но говорим словами теми,
Что нам продиктовало время.
И мы привязаны навеки
К его взыскательной опеке,
К тому, что есть большие планы,
К тому, что есть большие раны,
Что изменяем мы природу,
Что умираем в непогоду
И что привыкли наши ноги
К воздушной и земной тревоге,
Что мы считаем дни вприкидку,
Что сшиты на живую нитку,
Что никакая в мире нежить
Той тонкой нитки не разрежет.
В удаче ль дело, в неудаче,
Но мы не можем жить иначе,
Не променяем — мы упрямы —
Ни этих лет, ни этой драмы,
Не променяем нашей доли,
Не променяем нашей роли,—
Играй ты молча иль речисто,
Играй героя иль статиста,
Но ты ответишь перед всеми
Не только за себя — за Время.
1958

__________________
Na gili trawagan

Яков Каплун Земля Израиля
prev * * * * * * * * * * * * Сто лет назад - болота и пустыня,
И поселенья, нищетой изранены.
Провинция глухая - Палестина,
Где в древности цвела Земля Израиля.
Здесь угасанья горькие картины,
Что жизнью злы убогой и неспешною.
Евреи, колонисты, бедуины -
Средь нищеты столь было перемешано.
Но вот евреи - нищие потомки
Людей, что звались древле иудеями,
Пришли сюда, собрав свои котомки,
И вдохновившись гордыми идеями.
В земле, в которой лишь молитва ценность,
Сколь ими пота, крови было пролито.
Сегодня царствует здесь современность
Умом еврейским, что дороже золота.
Взрастил век долгий, трудный и кровавый
Здесь города, заводы и плантации.
Трагедией, геройством, кровью, славой
Наполнен век один еврейской нации.
Живёт народ трудами и молитвой.
И не на Бога, на себя надеется.
Пред новым веком и пред новой битвой
Стоит страна.
* * * * * * *И никуда не денется.

Осенний праздник – первый день Тишрей,
Когда был создан человек – венец природы.
Рош-hашана – глава, начало года.
И новый год пусть будет слаще яблок с мёдом,
И предыдущего спокойней и светлей.
Шофара резкий и суровый звук
Тревожит слух и будоражит душу.
Его услышав, замирает всё вокруг.
Шофар нам говорит: проснись,задумайся и слушай.
Есть Б-г, Он твой единственный судья.
Твои деянья перед ним, как на ладони.
О снисхождении и милости его моля,
Исправь свои ошибки и тогда
Весы пусть к продолженью жизни клонит.
Чтоб в Йом-Кипур – великий Судный день,
Постясь, достойно смог бы попросить ты Б-га,
Чтоб Книги Жизни для тебя раскрылась сень,
Записан будешь в ней и запечатана она
до следующего срока.
И множатся пусть дни, как зёрнышки граната.
И будь всегда ты в жизни во главе,
Делами добрыми пусть будет жизнь богата.
И никогда не будет пусто на столе!

Пастернак лежит на русском кладбище.
Чистый-чистый оседает снег
На его еврейское пожарище —
До конца не вымоленный грех.
Всякая судьба подобна чуду
Или быть должна такой она.
Он всю жизнь молился за Иуду,
Словно в этом есть его вина.
Судьбы слиты в общую посуду
И не отвести ему уста.
Пастернак молился за Иуду,
Чтоб дойти до сути — до Христа.
Он искал божественное слово.
И Россия, может быть, была
Для него как русская Голгофа,
Что его к бессмертью привела.
Снег на камне вытравил фамилию,
Годы жизни и черты лица.
Но поэт свою земную Библию
Дописал до самого конца.

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ
Календарей для сердца нет,
Все отдано судьбе на милость.
Так с Тютчевым1 на склоне лет
То необычное случилось,
О чем писал он наугад,
Когда был влюбчив, легкомыслен,
Когда, исправный, дипломат,
Был к хаоса жрецам причислен.
Он знал и молодым, что страсть
Не треск, не звезды фейерверка,
А молчаливая напасть,
Что жаждет сердце исковеркать.
Но лишь поздней, устав искать,
На хаос наглядевшись вдосталь,
Узнал, что значит умирать
Не поэтически, а просто.
Его последняя любовь
Была единственной, быть может.
Уже скудела в жилах кровь
И день положенный был прожит,
Впервые он узнал разор,
И нежность оказалась внове...
И самый важный разговор
Вдруг оборвался на полслове.
<1965>
К 110-летию со дня рождения (1891-1967)
Илья Григорьевич Эренбург

__________________
Na gili trawagan

Нас согнуть не смог никто на свете.
Храм восстанет. Пусть в огне горим!

Пусть погромы. Пусть зовут жидами.
Вечны мы. Господь так повелел.
Его Тора и Заветы с нами.
Путь нам Им указан. Много дел

Нам вершить под руководством Божьим.
Все пройдем. Преодолеем все.
Сделаем, что можем и не можем.
И, понятно, что-нибудь еще!

Так уж мы устроены, евреи!
Через невозможное – вперед!
Ни о чем, о прошлом не жалеем!
Вслед за старым – Новый год идет!
02.01.2010
И.Нутов

Рош Ха-Шана, Рош-Ха-Шана!
Выпьем на счастье немного вина!
Яблоки с мёдом на радость вкусИм! -
Шолом алейхем - на тысячу зим!
Шолом алейхем - на тысячу лет!
Будем хранимы от тысячи бед!
Рош Ха-Шана, Рош-Ха-Шана!
Осень, а в сердце бушует весна! -
Нового Года святая капель,
Новых Чудес соловьиная трель!
С нами Любовь, неизменна она.
Шолом алейхем на Рош-Ха-Шана!