Прощание с Россией
Прощай, Россия, и прости.
Я встречу смерть уже в разлуке
От пули, холода, тоски...
Но не от мерзости и скуки.
Игорь Губерман
Прощай, Россия! Может быть,
Погибну я с тобой в разлуке.
Где б ни был я, мне не забыть
Привычной русской речи звуки.
Здесь я родился, здесь любил.
Здесь мой отец погиб сражаясь.
Здесь маму я похоронил,
Слезами в горе обливаясь...
Здесь корни все и здесь друзья.
Здесь детство, смятое войною.
Здесь юность бедная моя
Прошла, как будто, стороною.
Но здесь узнал я с ранних лет
Стену глухую неприязни,
Негласных правил жесткий след
И мерзость вековой боязни.
Любовью платят за любовь!
А если нет любви ответной,
Растут обиды, стынет кровь
И боль становится заметной...
Прощай, отчизна! Может быть,
Я встречу смерть с тобой в разлуке
От пули, холода, тоски,
Но не от мерзости и скуки!бен-Галут

__________________
Бывают моменты, когда человек тебе что-то очень увлеченно рассказывает, а ты смотришь человеку в глаза и понимаешь — от души пиздит!

Хаим Гуревич
ЕВРЕЙСКИЕ МЕСТЕЧКИ
Когда судьба к нам будет, хоть чуточку добрее?!
Евреи без местечек. Местечки без евреев,
Как острова пустые. Аборигенов нету…
Где родились, где жили, увы, уходят в Лету
Дома и переулки. Уже их не увидишь.
Мне там над колыбелью звучал, как песня идиш.
Теперь услышать можно туманность Ориона.
А мне б одно словечко родного лексикона
На идиш… Мне бы встретить еврея, чтоб знал идиш.
Всё реже, реже, реже родной язык услышишь.
Здесь нет почти евреев. Коль встретился друг нежный, –
Как будто с Гималаев чудак спустился снежный.
Ведь после холокоста, как ходики сломались.
Слова на идиш – реки в песках вдруг затерялись,
Исчезли Атлантидой… Нам отыскать их надо.
В них соль. В них самобытность с традицией, укладом.
О, ты, мой соплеменник! Реши мою задачу:
Местечки без евреев, как сделать всё иначе?!
Местечки, гнёзда наши, живут в воспоминаньях,
Хранят имён еврейских красу в своих названьях.

__________________
Бывают моменты, когда человек тебе что-то очень увлеченно рассказывает, а ты смотришь человеку в глаза и понимаешь — от души пиздит!

Когда издерган и изранен
Метался в поисках огня ,
Сказала я :"Возьми Израиль ,
Который в сердце у меня ."
Сказала так неосторожно ,
Его любя , себя браня ...
Но взять Израиль невозможно -
Израиль в сердце у меня.

__________________
Бывают моменты, когда человек тебе что-то очень увлеченно рассказывает, а ты смотришь человеку в глаза и понимаешь — от души пиздит!

Три песни о Хайфе
(алеф)
Алтари Илии, а вокруг огоньки-анемоны...
И присел наш Кармель,
* * * * * * * * * * чтобы город вскарабкаться мог.
Илия! Илия!
* * * * * * * * * Снизойди на кармельские склоны.
Этот город–гора твой земной величавый чертог.
Перья ангельских крыльев –
* * * * * * * * * * * * * * * * дома разметались по скалам...
В предзакатном огне хороша и тепла и легка
Хайфа, милая Хайфа –
* * * * * * * * * * * * * * * * святого ревнителя слава –
здесь вознёсся пророк и склонились пред ним облака.
Брат Кармеля – Хермон с его снежно-седой головою...
Но и тот и другой – отраженье горы Мориа
и столицы в горах...
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *Мы б давно уже, Хайфа, с тобою
захлебнулись в волнах,
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *если б нас не держала она.

Много раз объясняли мне это, и все же неясно пока мне, -
Почему не цветы на могилы евреи приносят, а камни?
Потому ли, что в жарких песках Аравийской пустыни,
Где в пути они гибли, цветов этих нет и в помине?
Потому ли, что там, где дороги души бесконечны,
Увядают цветы, а вот камни практически вечны?
Или в том здесь причина, что люди стремятся нередко,
Снявши камень с души, передать его умершим предкам?
Потому ли, что Бог, о идущих к нему вспоминая,
Эти камни горячие сыпал со склона Синая,
Где над желтой рудой, в голубой белизне пегматита
Прорастали слюдой непонятные буквы иврита?
Может быть, эти камни - осколки погибшего храма,
Что немало веков сберегают потомки упрямо?
К ним приходят потом, как к стене неизбывного плача,
Вспоминая о том, кто уже невозвратно утрачен.
А скорее, и в этом, возможно, основа идеи,
Эти камушки - часть каменистой земли Иудеи,
Чтобы всюду усопшие, где бы они ни лежали,
Вспоминали Отчизну, откуда их предки бежали.
Много раз объясняли мне это, и все же понять я не в силах,
Почему только камни лежат на еврейских могилах?
Я не знаю причины, но, верный традициям этим,
И холодной зимой, и неласковым питерским летом
На Казанское кладбище, к старой раскидистой ели,
На могилу родителей камни несу я в портфеле.
Никаких не скажу над могилой родительской слов я, -
Принесенные камни у их положу изголовья,
Постою над плитой, над водою невидимой Стикса,
Подчиняясь крутой позабывшейся воле инстинкта.
И когда под плиту эту лягу я с предками рядом,
Под осенним дождем, под весенним прерывистым градом,
Принесите мне камушки тоже - неважно какие,
Но желательно все же, чтобы был среди них рапакиви.
Потому что порвать не могу я связующей нити
С этим городом вечным, стоящим на финском граните,
Где родился когда-то и вновь, вероятно, усну я,
Чужеродную землю наивно приняв за родную. ГОРОДНИЦКИЙ. А.

__________________
Бывают моменты, когда человек тебе что-то очень увлеченно рассказывает, а ты смотришь человеку в глаза и понимаешь — от души пиздит!

Маца тверда.Хрустеть мы не устали.
Все под контролем на земле и над.
И танки наши из мацовой стали.
Пусть только сунется Ахмадинеджад.
Его мацой мы быстро закидаем.
Его ракеты вовсе не страшны
Мы победим!Да здравствует!Лехаим!
Стоим стеной на страже мы страны.
Слюной пусть брызжут все антисемиты.
Нас опорочить норовят они.
Но будут все их карты быстро биты...
Едят мацу еврейские сыны!
Маца тверда.Хрустеть мы не устали.
Все под контролем на земле и над.
И наши танки из мацовой стали.
Пусть только сунется иранский гад!

* * * * * * * * * * И.Кауфман

__________________
Мой характер золотой, поэтому такой тяжёлый!!!

Спит солдат по-соседству -- ни выправки нету, ни стати,
Замусолена куртка, прикрыла затылок кипа.
Не увидишь такого, пожалуй, у нас и в стройбате.
Спит усталый солдат, и судьба его дремлет, слепа.
Кто сегодня предскажет, что может назавтра случиться
С этим мальчиком спящим, что так на бойца непохож?
Может, будущей ночью воткнётся ему под ключицу
Мусульманский кривой, для убийства наточенный нож?
Тонкошеий, небритый, с загаром спалённою кожей,
Автоматный ремень в полудетском его кулаке.
Я не знаю иврита, он русского тоже, и всё же
Как нетрудно мне с ним говорить на одном языке!
Почему так легко понимать мне его? Потому ли,
Что в тылу он не станет искать безопасных путей?
Что меня не сразит центробежною смертною пулей?
Что саперной лопаткой моих не порубит детей?
Мчит автобус ночной по дороге меж горных селений,
И во сне улыбаясь звезды заоконной лучу,
Спит солдат на сиденьи, усталые сдвинув колени,
Автомат, словно скрипку, прижав подбородком к плечу.

__________________
Бывают моменты, когда человек тебе что-то очень увлеченно рассказывает, а ты смотришь человеку в глаза и понимаешь — от души пиздит!

Весна, мелодия, шабат -
Опять несут Благую весть,
Я рад тебе или не рад,
Но, принимаю то, что есть.
Тревожат сердце иногда,
Опять на крыльях прилетают -
Шабат, мелодия, весна -
Тебя, любимая, спасают.

Молитва, горы, Иудея -
Благословенная земля,
Ортодоксальные евреи
Не станут прошлым для тебя.
Об этом музыка звучала,
Об этом были голоса,
В руках у Г-спода, сначала -
Хасиды, камни, небеса.

Моё лицо – подобие фрегата,
Наверное, не может быть другим,
О, Г-споди! Ведь ты не виновата,
Что я кочую к берегу, где дым.
Твоя тоска тому первопричина,
И всё – таки, ты чувствуешь сама,
Что Родина не празднует кончину
Без имени, без памяти, без сна.
Неверие душе не помогало
И не было достаточным того,
Чтоб музыка тебя не отпускала,
Вечерний опыт – путь из ничего.
Твоё лицо – подобие полёта,
Наверное, не может быть другим,
В последний миг, навеявшее что-то,
Оно кочует к берегу, где дым.